Анна Петрова (Шмойлова)
У меня есть рассказ «Встреча» – гипер в профиле о том, как я вдруг стала верить в Бога. Это произошло благодаря протестантам. Они подарили не только все Евангелия, но еще и ценные указания, что надо делать, если случилось по-верить.
В той первой брошюрке с Евангелием от Луки, после всех пояснений и первой молитвы, было сказано, что нельзя долго находится с этим Даром Веры наедине, надо найти собрание людей, единых в Вере, и ходить в это собрание, общаться, делиться, образовываться. Было сказано, что собрание верующих может быть абсолютно любым, хоть секта, хоть церковь, лишь бы это было обязательно.
Мне долго очень не хотелось ни с кем делиться своим открытием и очень не хотелось ни в какое собрание верующих людей. И в церковь тоже. У меня представление о церкви было, нас водили в Караганде. И у меня было очень мрачное представление о Православии: кадило, дым, который мешает дышать воздухом, угрюмые люди и очень много ограничений.
Но так или иначе, время шло, это был 1991 год весна, 4-ый курс. И мне реально стало не хватать общения о Боге. С родными я не делилась, а в окружении никого не было.
И я разузнала о церкви в Томске. Тогда 3 церкви действовали в Томске, мои родители о них знали, я спросила, как бы для подруги, адрес и как добраться. Это был март-месяц. Я шла в церковь в первый раз. Было часа 3-4 дня. Вошла в ворота Петропавловского собора. Прямо напротив ворот был открыт боковой вход в церковь. Были люди на улице, и кто-то входил, кто-то выходил, на меня внимание никто не обращал.
Я вошла осторожно и боязливо в церковь. Стою и не знаю, что надо делать. Стала смотреть на икону, что висела прямо перед входом. «Споручница грешных». Немного окинула глазами храм. Он был очень непривлекательный, в лесах и ремонте. «Выручила» меня церковная бабка. Она подлетела ко мне и рявкнула: «Ну что уставилась, либо молись, либо свечи ставь и уходи!». Ну я и вылетела, как пробка.
Шла домой пешком, до самого дома. Это минут 40 ходьбы. И даже за этот время и ходьбу у меня внутри не пришло успокоение. Как же я расстроилась, не высказать. Признаюсь, я совершила довольно смелый поступок, преодолев отвращение к церкви и её бабкам, когда пошла. И теперь всё подтвердилось – там неграмотные и злые бабки, делать там нечего.
Вечером поделилась впечатлениями с родителями, но как бы не о себе. Мама очень поддержала, что да, верующие люди – злые.
Время шло. В Бога я верить не перестала. Это было совсем другое. Его я искала, нашла и никто не сможет отнять у меня той встречи, того переживания. Мне хотелось изучать Бога, узнавать о нём новое.
По радио тогда уже начались передачи о Евангелии и Библии. Тем, кто хотел получать Евангелие, предлагали написать на А/Я 40 в городе Москве. И я писала и по очереди получила все Евангелия. Я их изучала. Больше всего мне понравилось Евангелие от Иоанна.
Папа был в курсе, что мне присылают книги-брошюры и говорил, что это опасно, что ничего бесплатного не бывает и скоро меня поставят перед фактом заплатить нехилую сумму. Меня, конечно, это пугало, но всё же я запросила и Библию. Но эта книга так и не пришла. А прошёл почти год, с тех пор, как я сходила в первый раз в церковь.
Как-то по радио сообщили, что скоро, с такого-то числа у православных начинается Великий Пост, перед Пасхой. И что такое пост, всё рассказали. Я решила непременно поститься. Это был 1992 год. Мы жили по карточкам, не было ни растительного масла (выдавали в месяц на семью майонезную баночку), ни сахара. Мы всё, что нам выдавали, уносили в семью старшей сестры, у неё было 3е малых детей. Папа а то время уехал на повышение квалификации и мы с мамой и младшей сестрой были одни. Мама без папы не особенно готовила. И не следила, ели мы или нет. Мой первый пост был в тайне.
Поститься было легко. Я почти ничего не ела, а иногда что-то готовила постное, и это очень нравилось маме и Зое, но они не знали, что это постное специально.
Время приближалось к Пасхе. Была 5ая неделя поста. Папа вернулся из командировки. Я к тому времени из протестантских брошюр вычитала, что в церковь надо готовиться. Идти надо с благоговением и молитвой.
Говорила я и с папой, для чего нужна церковь, зачем туда надо непременно ходить, если веришь в Бога, почему нельзя без церкви.
Папа в тот разговор сказал, что в церкви Причащаются и Исповедуются. Ну Причастие самое важное, а перед этим Исповедь. Исповедь меня интересовала особенно сильно, я нуждалась в ней колоссально. На тот период меня страшно мучили отношения с моей мамой, конфликтные и ненавистные.
Папа сказал, что Исповедь бывает в субботу на вечерней службе, а Причастие в Воскресенье на утренней службе. Тут у меня было 2 сложных момента. Как уйти в воскресенье на службы рано утром, не присутствовать на семейном завтраке. Ведь никто не знал, что я поверила, что я коплю деньги на Библию. И что скажет мама? У нас в семье презиралась церковь, и моя крёстная, которая туда ходила, считалась немного несчастной и одинокой и полностью отвечающая слову «верующая». Да, тётя Зоя моя тогда была молодая и очень раздраженная.
Еще меня ужасно смутило объяснение, что такое Исповедь. Выходило, что это что-то ужасное и священник может не простить и даже отлучить от Церкви. Это меня очень злило и возмущало, я не могла это в себя вместить, что я, преодолевая стыд, буду говорить о чем-то ужасном и меня после этого отлучат от церкви. Какое на это имеют право священники? Папа не мог мне ответить и говорил, что так есть и более ничего он добавить не может.
Я легла спать в ночь на субботу в ужасно раздёрганных чувствах. Я хотела идти в церковь и было столько всего против, но я очень хотела это сделать.
И я пошла в субботу вечером. Шла со страхом, с готовностью снова вылететь и снова пытаться войти. В этот раз я подошла к собору и остановилась, прося внутри себя Бога впустить.
Боковой вход в храм был закрыт, зато был открыт парадный. Это обрадовало. Все люди останавливались перед ступеньками и крестились, потом входили. Мне было стыдно наложить на себя крест. Но я постаралась сделать это. Потом я вошла и никто не рявкнул ничего. Да, я пришла к началу вечерней службы, не опоздала. В этот раз церковь внутри была иная. Не было ремонта и лесов. Было мягко темно, свечи и тихие люди. Я не покупала свечи, я зашла посмотреть, что есть. И увидела БИБЛИЮ. Она стоила 300 рублей. Сколько я мечтала достать эту книгу! Как я о ней мечтала. Мне дали её посмотреть и я решила купить наутро, денег с собой не брала.
Потом я прошла в храм. Наблюдала за людьми, кто что делает. Подходить к иконам я не стала и долго еще это не делала. Тут было совершенное непонимание, зачем это надо.
Потом я спросила у кого-то, где исповедуют, мне спокойно указали на левый придел. Я туда ушла и стала ждать.
Разумеется, я многое не воспринимала. Я жила необходимостью исповедаться. Меня колотило. Причем, радость, что меня не выгнали и мне было хорошо, одновременно с волнением. И вот я исповедуюсь. Священник наложил разрешительную молитву и сказал, что утром я могу Причаститься. Всех подпустили к елеопомазанию и я решила, что служба закончилась, ушла. Я потом много лет уходила с этого момента, не знала, что служба дальше идёт.
Дома я никому ничего не говорила, будто из библиотеки пришла поздно.
Но мне пришлось поставить в известность родителей, что утром я иду в церковь, потому что мне так надо. Мама, конечно, спросила «зачем», но не стала допытываться, почему-то она восприняла это как-то устало, типа, «делай что тебе угодно, только не спорь»
Проснулась утром и стала собираться в церковь. Мама, конечно, спросила «а завтрак?», я сказала, «потом». И вот я на свободе, бегу на остановку. Мне радостно, мне безумно радостно, что я иду в церковь. От остановки 25 минут ходьбы на Алтайскую и вот я подхожу и начали звонить колокола. Как радостно, как много людей заходит в главный вход и я с ними, уже смелее наложила на себя крест, меня никто не оговорил, я вошла.
Разумеется, я не помню службу, ничего не понимала. Перед причастием говорили проповедь. Вот о чем она была. О Марии Египетской… Как она пришла с паломниками в Иерусалим, хотела с ними войти в храм, но Ангел преградил ей путь огненным мечом, потому что она была недостойна. И тогда открылись духовные очи у Марии Египетской и она прозрела, что грешна. И пошла она в пустыню и постилась и молилась 17 лет, ровно столько, сколько блудила. И вернулась Мария Египетская к Храму, и Ангел стоял рядом с входом и поклонился ей. Да, это была моя неделя, это была для меня проповедь и да, меня сам Господь привёл в церковь. Непросто, не легко, но совершенно четко, Он вел меня за руку.
Причастилась я впервые после Крещения. Крестили меня на Успение в 1972 году в Караганде, в катакомбной церкви Святого Севастьяна Карагандинсткого, духовника моего папы, его брата и их сестры Тёти Зои.
А после Причастия я зашла и купила Библию. А к ней еще молитвенник и первую икону Иисуса Христа на картонке. Икону купила для порядка, чтобы дома был кусочек церкви, там мне казалось, надо.
Много лет я ходила в церковь только по вечерам в субботу, и только пару раз в году ходила на Литургии, на Причастие, чтобы не раздражать маму, а потом и других родных. Много лет я ничего не понимала на службах, вылавливая отдельные знакомые слова. Много времени не было никакой литературы. Но церковь меня звала и я шла.
Моя мама увидела у меня Библию через несколько месяцев. Она спросила, что это? Я ответила, что Библия. Мама спросила, где я её взяла и я сказала, что купила на деньги от кукол. И знаете, что ответила мне мама? «Ну почему ты не попросила меня купить, я бы ни за что не отказала тебе в этой покупке». Вот так я точно поняла, что Господь отпустил мне тот грех.
Источник: Православие и мир